Военный врач из ТРО Днепра рассказал о "красных флажках" в сборах, украинских турникетах и ​​как нужно помогать медикам

Терапевт высшей категории Иван Кондратенко имеет 20 лет опыта работы. С 2014 года он ездит на фронт как инструктор тактической медицины. А в терроборону вступил еще до того, как она приобрела популярность. В интервью Platfor.ma он рассказал о своем боевом пути, а также о том, как правильно и неправильно помогать медикам на передовой.

Тезисно о главном читайте в материале Информатора.

В 2000-м Иван окончил Днепропетровскую государственную медицинскую академию. После начала войны в 2014 году и в течение следующих 4 лет он начинает проводить тренинги по тактической медицине. Затем этим делом занималась его команда, а Иван подписал контракт и возглавил медицинскую службу батальона Теробороны в резерве. В настоящее время он служит в Днепропетровской отдельной бригаде сил ТРО.

Терроборона: было/стало

“Определенные положительные движения за это время точно были. Но можно было бы сделать и гораздо больше”, – так Иван оценивает результаты работы в ТРО до начала полномасштабного вторжения.

Что касается нынешней медслужбы терробороны в его части, то, по мнению Ивана, здесь достаточно неплохое материально-техническое обеспечение – начиная с автомобилей и завершая лекарствами. Но не очень хорошо с кадрами. Все, кто хотел быть в армии, уже на фронте. А найти хорошего врача или научить его за 2-3 месяца сложно. Не следует забывать и о потерях, которых не миновать.

“Многие мои коллеги, инструкторы по тактической медицине, ушли на фронт простыми медиками, работали на эваках и уже погибли”.

Есть чем гордиться

Украинской военной медицине удалось построить нормальную систему в таких условиях и с такими средствами – в том числе и в Теробороне. Она держит свои участки фронта и выполняет задачи. По словам Ивана Кондратенко, мы легко могли бы научить медицину НАТО, ведь западные протоколы созданы под прочную материально-техническую базу. Например, в американской армии раненого эвакуируют с помощью вертолета. А в израильской системе этот процесс еще контролируется из самолетов. В украинской армии это научились делать с минимальными ресурсами. Наш опыт активно изучают по всему миру.

Личные воспоминания

24 февраля Иван проснулся в 6. Увидел кодовый сигнал в чате Теробороны и понял, что это начало войны. Взял заранее собранный рюкзак, сказал жене что-то типа "Все, я на войну" и прибыл на место развертывания батальона. На подготовку ушло два месяца, а уже с апреля принимали участие в боях на Донецком направлении.

Иван особенно ничего не рассказывает знакомым и даже первого спасенного не помнит. Говорит, что с 2014 года многие ездили, поэтому все это стало частью жизни. Предполагает, что после победы, когда вернется в мирную жизнь, сможет рассказать что-нибудь.

“Но нас сможет понять только тот человек, который был на войне, — что такое быть под обстрелом, идти на штурм, как держать на руках стекающего кровь товарища. Как самому быть раненым”.

 Рабочие будни

Боевой медик должен быть круглосуточно наготове, ведь в любой момент может поступить сигнал об эвакуации. Поэтому рация всегда включена, оружие всегда рядом, снаряжение – уже в машине. Но кроме эвакуаций и срочной помощи, у медиков есть и обычная работа – ребята болеют и на фронте.

Обеспечение

Оценивая русские аптечки, Иван говорит, что они часто бывают устаревшие. Однако нельзя недооценивать врага – вражеские спецназовцы оснащены очень хорошо.

А вот у нас бывают очень некачественные турникеты, и Иван следит за своими бойцами.

“Несмотря на внешнюю простоту, турникет — это механизм, который должен быть изготовлен из качественных материалов и отвечать десяткам требований: физических, технических, химических. В своем подразделении я это контролирую лично: если замечаю у бойца какой-то странный турникет, то просто изымаю и выдаю гарантированно сработающий”.

Поэтому нельзя собирать деньги на производство самопальных турникетов – даже если они якобы сертифицированы. По словам Ивана, в Украине сейчас два производства, которые признаны сообществом такмедов. Это "Січ" и "Днепр" второй генерации. Ни один другой турникет, произведенный в Украине, не прошел нормальную проверку.

Другой сбор, которого стоит обходить, – на ниблуфин. Это обезболивающее небольшой силы, но со многими "побочками". Если боец ​​его принял, а после – попал на операционный стол, анестезиологу тяжелого его обезболить, и это усложняет судьбу раненого.

Третий сбор, на который не стоит бросать деньги, – разные “фуфломицины” (народное название препаратов, недостаточно эффективных или вообще не дающих результата – ред.). По словам Ивана Кондратенко, иммуномодуляторы, противовирусные, ноотропы обычно дорогие, но это деньги впустую.

Лучший способ помочь украинским боевым медикам – это самостоятельно пройти курс медицинской помощи. Но не стоит доверять экспресс-курсам, на которых обещают научить такмеду за три часа. Учиться нужно у опытного инструктора, потому что "неверные знания – хуже незнания". Или помогать фондам, занимающимся такмедом уже много лет.

На самом деле стать боевым медиком может любой боец ​​с головой на плечах и умелыми руками. Ему не нужны настолько фундаментальные навыки, как у врача, который учится минимум семь лет.

“Для понимания: в каждом подразделении есть боевые медики и старшие боевые медики. А в батальонах – медицинский пункт, в составе которого уже специалисты с медицинским образованием: санинструкторы, фельдшеры, врачи. Боевым медикам семь лет образования не очень нужны”, – резюмирует Иван.

Раньше мы писали о том, как ищут людей и тела под завалами собаки и волонтеры кинологического поисково-спасательного отряда "Антарес" : о них сняли фильм. Также читайте о том, что рассказал днепровский спортсмен Денис Минин, который больше года защищает Украину. Сообщали и о днепрянине, получившем награду "Герой-спасатель", который достал подростка из-под завалов дома на Набережной Победы после того, как туда попала ракета.